Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 156
от стен. В этом бою я потерял больше половины своих людей. Это из тех, кто оставался после блужданий по заснеженным булгарским дебрям.
До темноты было предпринято еще три приступа. Кроме трех мест, где уже была проломлена внутренняя стена, монголы атаковали город и в других местах, чтобы распылить силы защитников. Нас в этот день больше не трогали. Штурм продолжался всю ночь, и булгары изнемогли. Почувствовав, что они держатся из последних сил, монголы с утра снова бросили на приступ аланов и еще каких-то союзников, хорошо вооруженных и обученных биться в пешем строю. Булгары дрогнули. Аланы нажали еще сильнее. И те начали отступать. Тут же в открывшиеся проломы хлынули, стоящие наготове, свежие силы уже самих монголов, поджигая дома внутри стен. Потом они открыли ворота изнутри, и в город хлынула конница. Булгары медленно пятились к Внутреннему городу. Приостанавливаясь и огрызаясь. Бой во Внешнем городе продолжался остаток дня и всю ночь.
Утром нас отправили во Внешний город, откуда уже были выбиты защитники с задачей истреблять мирных жителей и собирать добычу. Добычу было приказано стаскивать в осадный стан к палаткам монгольских царевичей, где потом, после сражения, ее должны были поделить. Мы вошли в проломы и растеклись по улицам. Город горел, но горел только у стен, где его подожгли штурмующие. Пожар разгорался вяло — слишком много снега, да и горожане обильно полили крыши своих домов водой от огненных подарков осаждающих. Часть жителей отступила вместе с защитниками, но многие остались в своих домах, непонятно на что надеясь. Мои воины, не разгоряченные штурмом, вначале не хотели убивать. Но монгольские десятники и сотники, командующие ими, заставили выгонять жителей на улицу, разбивать их на группы и заставлять каждого моего воина резать определенное количество людей. Не подчинявшихся убивали. И мы начали резать…
Гунчак снова замолчал, прикрыл глаза, по лицу его пробежала судорога. Потом он провел ладонями по глазам и заговорил. Голос его звучал глухо.
— Я воин, Ратьша. Я видел кровь и убивал. Но резать вот так, с холодным сердцем, по счету. А они заставили это делать и меня. Мужчин, способных держать оружие, среди убиваемых почти не было — все они дрались в рядах защитников. В основном это были женщины, дети и старики. Когда обитатели города поняли, что пощады не будет, они начали разбегаться, а кое-кто даже попытался сопротивляться. Убивать сразу стало легче — похоже на охоту. Понимаешь? Моими людьми начал овладевать азарт. Пролитая кровь пьянила. Детей и стариков просто убивали. Женщин насиловали, распластав прямо на грязном снегу, а потом тоже убивали. Монголы, наши десятники и сотники показывали пример. Эти еще и вспарывали женщинам животы. Потом они объяснили мне, что от соития с женщинами врагов не должно оставаться сыновей, которые, когда подрастут, могут сойтись с отцами в битве и, да не допустит такого Великое Небо, убить кого-то из них. Для посмертного существования монгола это очень плохо. Кровавое безумие продолжалось весь день и большую часть ночи. Только к утру, забрызганные кровью с ног до головы, мы вернулись в стан.
Весь следующий день монголы нас не тревожили, и мы отсыпались в своих юртах. Проснувшись к вечеру, я сел на коня и отправился в город. К этому времени его защитников загнали в город Внутренний. Невольники из хашара уже разобрали, примыкающие к нему дома и подтащили к стенам камнеметы. За ночь удалось проделать несколько проломов в обеих стенах, его окружающих, и наутро начался приступ. Мою «тысячу» погнали в бой вечером, уже в темноте. Впрочем, от пламени пожаров было светло, как днем. Снова в проломах стояла железная стена из булгарских воинов, снова мои люди гибли на их копьях и снова они не выдержали и начали пятиться. Но тут сзади на нас надавила новая волна союзников, посланная монголами на приступ. Нас прижали к булгарам. Копья в такой тесноте были бесполезны. Бесполезны были даже мечи и сабли. В остервенении, поняв, что деваться некуда, мы с булгарами резали друг друга ножами, вцеплялись пальцами в глаза, душили, грызли зубами. Я тоже попал в эту страшную давку. Как выжил, до сих пор удивляюсь.
Гунчак опять замолк. Покрутил головой и продолжил:
— Монголы бросали в пролом отряд за отрядом, и мы просто вдавили своей массой булгар внутрь города. Дальше началось, примерно, то же, что и двумя днями раньше — горели дома, лилась рекой кровь мирных жителей. В жуткой сутолоке я растерял своих людей. Тех немногих, что остались в живых к тому времени. В бою я потерял шлем и получил рану в голову. Ничего серьезного — просто рассекли кожу, но кровило сильно. Залило половину лица. Ссылаясь на рану, я выбрался из гибнущего города, добрался до своей юрты, рухнул без сил на ложе и провалился в сон. Спал целые сутки. Разбудил меня монгольский начальник моей «тысячи». Он приказал собрать и посчитать людей. Мои половцы к этому времени уже выбрались из города и спали по юртам. Поднял их, выгнал на улицу. Оказалось, что боеспособных осталось семьдесят восемь человек. Еще с полсотни лежали в юртах ранеными. Это почти из полутора тысяч, что были под моим началом еще осенью!
Что было дальше? Булгары продержались еще три дня в детинце. Монголы непрерывно штурмовали и, в конце концов, ворвались и туда, устроив страшную резню. Пленных в Биляре не брали. Говорят, так они мстили за свое давнее поражение, которое булгары нанесли им лет пятнадцать назад. Что еще сказать. Меня поставили начальником сотни. Над моими оставшимися в живых воинами. Вот так, из ханов в простые сотники, Ратьша.
Половец печально улыбнулся.
— И что было дальше? — спросил Ратислав.
— Дальше? Остаток зимы мы зорили Булгарские селения. Не все, правда. Пара их князей перешли на сторону монголов. Их владений не тронули. Ближе к весне нас отпустили в наше новое кочевье в низовьях Итиля. Там нас тоже не ждало ничего радостного. Скот почти весь пал от бескормицы. Наши женщины и дети голодали. Многие умерли. Умерли и мои новорожденные дети. Жена, не выдержав такого, ушла в зимнюю степь и там сгинула. Вот такое было возвращение.
Гунчак, замолчал, потом, жутко усмехнувшись, добавил:
— Хотя, добычи мы привезли много. Очень много. Не знали куда девать. В конце весны к нам опять приехали монгольские посланники и приказали через неделю прибыть оружными, одвуконь к буртасскому городку, стоящему на берегу Итиля. Названия его не помню. Мы должны были выставить не меньше трех сотен. Мне сказали, что
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 156
